Смоленский фольклорный ансамбль Живая вода

Сохранить эту тропку к душе народа, уберечь, не дать затоптать ее и старается уже довольно известный в стране фольклорный ансамбль «Живая вода». Избегая авторских обработок, ансамбль несет слушателю первородную версию песни, неискаженную никакими интерпретациями. Эта позиция, по сути, и определяет творческое лицо колектива, его своеобразие, стиль и образ. А поют в нем Люда и Сергей Новиковы, их двенадца-тилетний сын Сережа и Володя Воробьев.

— К сожалению, очень многие путают народную песню с ее обработкой, — разъясняет мне Сергей, — А между ними есть существенная разница. Одно дело, когда, песня звучит так, как ее поют в наших селах, другое — когда она перерабатывается композитором и исполняется с эстрады.

Пытаюсь возражать, что, мол, и обработки бывают талантливые. Многие выдающиеся русские композиторы — Мусоргский, Бородин, Римский-Корсаков, Глинка, Прокофьев и другие — черпали вдохновение из сокровищ народного творчества, создали прекрасные произведения…

— Все так. Но на каждой такой обработке сияет талант композитора, она предназначена для профессионального исполнителя. Народ же поет иначе.

Что ж, действительно, песня в народе рождается не для публики, а для душевного разговора с самим собой, с миром, своей нелегкой долей…

— Собственно, мы не против обработок, если они не насаждаются вместо народной песни, если они не подменяют ее. А вы же знаете, как у нас сплошь и рядом так и бывает…

Слушая русскую протяжную песню, не можешь не подивиться, как все-таки пространна наша Россия, как открыта, нежна и искренна ее женственная натура. Каким-то внутренним взором видишь неспешную льющуюся мелодию, которая словно парит над равнинной Русью, нигде не встречая преграды, улетая в такую беспредельную даль, откуда не возвращается даже эхом. Этот пугающий и манящий, космический простор всегда беспокоил душу русского человека, возбуждал его фантазию и художественное дарование. Сколько дум передумаешь, сколько образов-картин промелькнут перед тобой, пока прослушаешь одну только русскую песню. Не раз встрепенется сердце в каком-то неясном предчувствии надежды, а то вдруг упадет от жуткого осознания трагичности нашей общей судьбы.

— В нашем репертуаре в основном песни смоленского края, — рассказывает Людмила, — И мы стараемся воспроизводить их так, как они поются в народе. А по нынешним временам дело это далеко не простое. Совсем мало осталось старушек, которые помнят песни своей молодости, особенности распевов. А случается и просто не хотят вспоминать — десятилетиями внушали им мысль о «мелкобуржуазности», «реакционности» крестьянства и, соответственно, его культуры. И крестьянин невольно замолчал, поприпрятав чувства и песню подальше от ревнителей новой культуры. Невостребованная же песня уходила вместе со стариками, с покинутыми, разоренными деревнями. Точно сказал об этом наш смоленский поэт Виктор Смирнов:

Да, деревня умирает и физически, и духовно. И кажется, еще бы лет десять—двадцать, и многое мы уже не услышали бы, не узнали бы и наши дети. А это значит, что прервалась бы еще одна нить преемственности поколений. А что может быть страшней истории народа?

И вот если вы хотите понять его, постичь его душу, то надо идти кратчайшим путем. Обработка, даже самая талантливая, этот путь удлиняет, а ремесленная — и вовсе искажает представление о духовном мире наших предков. Песня для русского человека, может быть, самое естественное средство для выражения своих чувств. В ней, как в молитве, он высказывал самые сокровенные чаяния, надежды, мысли. Моя бабушка Мария Никитична не случайно говаривала: «Песню сыграть, что водицы живой глотнуть…». А разве сейчас не нужна нам эта живая водица? Ой, как нужна. И прежде всего духовно обездоленному молодому поколению. Ведь многие из них не только песен своих не знают, но и истории своего Отечества. Мы же помним, что до недавнего времени внушалось в школе о нашем прошлом, как все сводилось к одному — мол, настоящей истории у нас не было, народ сплошь был неграмотным, темным, и бескультурным. Одним словом, пьянь, рвань, недочеловеки…

А если бы наши дети с пеленок слышали народные песни, если бы в семье пели не только по праздникам — да в застолье «Что стоишь, качаясь…», «Из- за острова на стрежень…» и другие общеизвестные песни, но и местные, то многое, думаю, было бы иначе. Тогда естественно возник бы вопрос: разве такие прекрасные песни мог сложить неталантливый народ?

Причем каждая песня соответствовала какому-то определенному душевному состоянию человека. Скажем, протяжная героическая баллада «Горы Воробьевские» своей образностью, символикой настраивает на суровые, трагические тона, вы невольно задумываетесь о собственной судьбе, о непростой земной жизни, о роковых стечениях обстоятельств…

Совсем иная — «Свет моя улица», ее так и называют — игровая. Или свадебная застольная «Стой, березонька», или колядная плясовая «Как при лужку» или хороводная «По лугам трава»…

То есть даже исходя из жанрового многообразия народной песни, будет ясно, как богато воображение, художественное дарование нашего народа.

А если вслушаетесь в хоровое пение народных ансамблей, то узнаете каждого певца, почувствуете особенность каждого голоса, его индивидуальный характер. Они сливаются только в определенные моменты, чтобы затем опять продолжить свой собственный путь. Как и в жизни, каждый торит свою дорожку. Профессиональные же хоры, как известно, поют иначе, они добиваются слитности голосов и это тоже иногда впечатляет. Однако, народ поет иначе…

Первое впечатление от распевов «Живой воды» было таково, будто тебя и впрямь окропили волшебной влагой и в тебе проснулась генетическая память, свитая из вековых колец уже прожитых жизней. И ты невольно понимаешь: старая песня не просто весточка из прошлого, это один из ключей к духовности наших предков, переданных нам по наследству. И вот это наследство и пытается сберечь для нас «Живая вода».

В сознании русского человека вполне гармонично уживаются общинные формы жизни и индивидуальное художественное начало. Причем русский человек всегда стремился сотворить нечто необыкновенное, единственное в своем роде, уникальное.

Ох, как он любил подивить мир подкованной ли блохой, деревянными ли часами, или без единого гвоздя срубленной церковью. А возьмите народные промыслы. Где еще в мире вы найдете такой белоголубой фарфор, как в Гжели, или золотую роспись хохломской посуды, или палехскую живопись, или жостовские букеты, или дымковские игрушки?.. А все это создавалось небольшими сельскими, артелями. Сегодня искусство этих промыслов известно на весь мир, а мастера по большей части безымянны. Примерно то же и в иконописи. Многих ли знаем мастеров? В лучшем случае определяем школу и направление.

Нечто подобное происходило и с песней — полюбившаяся часто утрачивала автора и становилась народной. И канонический текст установить уже было невозможно, ибо в каждой местности пели свой вариант. Вот эту особенность народной песни — быть и общенациональной, и в то же время выражать какие-то черты местного характера глубоко почувствовала «Живая вода». Но почему им так важно — «как поет народ»? Видимо, потому, что при всей всеобщности и неконкретности этого имени — искусство его очень индивидуально. Из него, как из родника, берут начало великие реки, судить о которых можно лишь по их истокам.

Ансамблю нет еще и десяти лет. Основу его составляет семейное трио, которое часто выступает и в таком составе. Володя Воробьев живет в Нижнем Новгороде, и объединяются они лишь на гастролях.

Увы, как часто у нас бывает, истинный талант начинают почитать лишь после его смерти, либо когда о нем заговорят за границей. Горькая чаша, мытарств уготована была и «Живой воде». Местное руководство от культуры долго не аттестовывало коллектив, искренне удивляясь: есть, мол, у нас уже фольклорный ансамбль, зачем еще один? Пришлось ехать в Москву, там показывать свое умение. Спасибо, оценили и даже на работу пригласили. Так вот и живут Новиковы в Смоленске, Воробьев в Нижнем, а все вместе работают в Москве, возрождая из небытия народную песню. Где еще такое увидишь?

В конце минувшего года я был в Смоленске на I Всероссийском телерадиоконкурсе исполнителей народной песни «Голоса России». И мы много обсуждали с Сергеем выступления молодых артистов, радовались и огорчались за них. Но все время разговор невольно переходил на судьбу народной песни в наше время.

— Смотрите, вот даже лучшие ансамбли — «Вольница», «Воскресенье», «Лад» и некоторые другие прекрасны, когда исполняют народную песню. Стоит запеть обработку, как ансамбль тускнеет на глазах, да и зрительский интерес заметно падает. То же самое и у солистов. Нет, зритель все-таки чувствует, где настоящее искусство…

Возможно, и так. И Сергей прав, веря, что песня все же вернется в нашу повседневную жизнь, в семью (как в их уже давно и случилось). И мы не будем стесняться петь будь то в радости или печали, детям и внукам, всегда, когда душа попросит, как это и было у наших предков. Ведь песня сопровождала их жизненный круг от начала и до конца.

Кто знает, может, песня и в самом деле поможет духовному возрождению России? Как хочется верить в это. Во всяком случае, тут я полностью согласен с Сергеем:

— Мы уверены, что народная песня, пусть не сразу, но все же вернется к нам. Валентин Распутин правильно сказал, что вопреки всему, что с нами произошло, в народе проснулась память. И это при нашей истории действительно чудо. А раз проснулась память, то народ обязательно вспомнит свои песни и запоет. Вот тогда-то мы и сможем говорить о подлинном духовном возрождении России.

Наше времм — это время поиска живой и мертвой воды, которая помогла бы собрать воедино страдающий и во многом разуверившийся народ в единое «духовное тело», возродить его к новой жизни. Но где источник с той водой? Кто поможет его отыскать? А может, и искать-то не нужно ни за Тридевять земель, ни на чужбине, а понять наконец, что он в каждом из нас. Только обмелел он, а то и затоптанным оказался. Значит, и задача наша ясная — дать живой воде пробиться к людям, надеясь, что в остальном наши желания сбудутся.

Петр Смоленский
г.Смоленск

На снимке: Сергей, Сережа и Людмила Новиковы

участники фольклорного ансамбля «Живая вода»

Фото: А. Лебедева