Смоленский фольклорный ансамбль Живая вода

Выгнали с хаты: иди, куда хошь! «Дозвольте хоть в баньке своей жить. Куды мне с дяревни, да с детями?». Не дозволили… Мужик под поезд и лёг…

Так и с нами ж так хотели, да упредили добрые люди: сховайте, дескать, все рукоделье с сундуков (а у нас-то девок да баб в семье много было: боки ночами не отлеживали, а пряли, да ткали, да шили. Надо ж сямью одевать — купленым трудно было разжиться). Вот прискочили, с сундуков все на пол повывернули (а мама хорошее припрятала, оставила так, немудроé): «И хто ето сказал, что у них богаття много: тут чунь да лапоть!» А сало из кублов выгребають, муку выгребають — мама плачет: «Дятём хоть троху покиньтя, блинок хоть когда спечь». Все выгребуть. А тады в соседнем дворе сало ето жарють и ядуть. А тады далей подадутся, отнимать.

Микита Семенович у церкву зайшел, шапку снял у порога. «А-а, такой-сякой: в Бога веруешь?! Зачем шапку снял?!»— «Так у нас закол такой: в помещении — хоть в церкви, хоть в избе — шапку сымать: неуважительно по-другому». Забрали Семеновича, не видали мы яго болей.

Прознали наши дерявенцы: в соседней дяревне всю семянную картошку отобрали (малец с тэй дяревни скрозь ночь на кони прискакал: «Завтра и с вами ето будеть»). Никто в тую ночь спать не лег: ни малый, ни старый — всем миром впотьмах картошку садили, пособляли друг другу. Наутро и правда — прискочили, левольверами замахали. Помахали, помахали, а — возьми трясцу: из землицы не вдруг достанешь! Это ж додуматься: семенное выгребать! А далей что? А голод — вот что! Ну и прийшлося картошку до срока в мерзлую зямлицу кидать. А там — как Бог дасть…

А в колхозе как было потом: поросеночка какого затиснешь — все сдай — даже шкуру. Чем детей кормить? С темнога до темнога крутились, а зарабатывали за день трудодень. Ну, поставють у табель ету палку — во и гляди на яе.

Я вот работала змалку ¹, Танька Ревонова работала, «Чернобровка» работала… А получаем пенсию по двадцать шесть рублей (это надбавили, а раньше и по восемь рублей было). А Настя, брат ты мой, много получаеть! С колхоза она уехала. Ей тэя годы, что в колхозе работала, не засчитали. В городе, правда, долго пенсию зарабатывала, а зато и получаеть тяперя хорошие деньги!.. Сколько? Сорок пять рублей!»

Потом, записывая песни от старых крестьянок, расспрашивая их о былом житье, я часто слышала подобные рассказы. И вот что удивляло и удивляет; несмотря на пережитое, моя бабушка и ее сверстницы, проживающие в разных уголках России, сберегли свои души:

¹ С раннего детства.